Плач осла. © Erra

Плач осла нелеп, но мелодичен
И звенит, как тонкая пчела.
Мысли светоч, мощен и трагичен
Сморщил грубо гладь его чела.

Приговора тяжестью подавлен,
Не снеся обиды наконец,
Плачь, осёл, отныне ты объявлен
Символом понятия "глупец".

Вечерами в её окне никогда
Не бывает включён свет,
Её ревнивый муж уже приготовил
Свой боевой арбалет,
И как только случайный зевака взглянёт
Вверх, в оконный проём,
Стрела, обозначив свистом полёт,
Застрянет у него под ребром.

Окно в потусторонний мир. (2)

Вечерами в моём окне никогда
Не бывает включён свет,
И окно вряд ли многим лучше креста,
Жизнь опять висит на волоске.
Это занятие - тот же маразм,
Но как же в него не впасть,
И, наверно, окно ощущает оргазм,
Людей принимая в пасть.

Окно в потусторонний мир. (2)

Вечерами в его окне никогда
Не бывает включён свет,
Он сидить в темноте, уставая ждать
И зная, что выхода нет,
Однажды окно распахнётся настежь,
И сильный ветра порыв
Унесёт его головой вниз - насмерть, -
Вскрыв созревший нарыв.

Окно в потусторонний мир. (2)

R. И-эх! Сбоку припёка,
   Не тоска, так морока -
   До срока.
   И-эх! Сбоку припёка,
   Не тоска, так морока...

Коли выйдешь за околицу, не жди
Защиты от господа.
Не видали, как пропали, и дожди
Затянули след,
Был ли наш аль был не наш, не признать,
Не видно-эт до света.
Был крещён аль некрещён, не понять -
Да и проку уж нет.

R.

Как пришёл на наш загон, от пуза
Кормили, не жалились.
Как просился не гонять - обуза,
Сказали ему.
Как напился он воды ключевой
Да канул, пужалися:
Был-де он какой не тот, аж больной,
Не занёс бы чуму.

R.

А от той поры, как ввечеру
Окошки не светятся,
А на небе нет Луны - дак темно,
Не видать ни зги, -
Тихо тенью он идёт по двору,
А коли кто встретится,
Так со страху убежит за окно,
Аль помрёт от тоски.

R.

Когда догорело поленце,
И вновь повалил снег,
Разжиревшие эпикурейцы
Очнулись от всяких утех
И, приподняв большие зады,
Попытались залезть в пещеры,
Но там их ждали мегеры,
Озверевшие от зуды.

Как зелен мир во дни июля,
Как воздух свеж в лесах и парках...
По перекрёстку летают пули,
Ребята курят в подвале травку-у.

Картины местной жизни
С видом на юг,
Drop, baby, drop this!
Картины местной жизни
С видом на юг.

Как хорошо бывает ночью
Пройтись по улице пустынной...
Джек-Потрошитель режет точно,
Один рывок - и тело стыне-ет.

Картины нашей смерти -
Тихо поют
Don't, baby, don't kiss
Картины нашей смерти -
Тихо поют.

А молодёжь лежит на пляже,
Не надевая даже плавок...
А всех не наших режут наши,
Они сильнее, они правы-ы.

Картины нашей жизни -
Потерянный рай.
Cry, baby, cry.
Картины нашей жизни
Потерянный рай.

Летний день посылает волны зноя в лицо,
И я езжу автобусами от тебя и к тебе,
Этот замкнутый круг отнимает способность к борьбе,
Этот замкнутый круг разорвётся в конце концов.

И пока всё нормально, я сижу на кухне, пью чай,
У меня есть право смеяться и есть право молчать,
Но я должен сказать, а я не знаю, как мне начать,
А потом ты скажешь "не уезжай", а может, "не приезжай"...

Но я всё же скажу. Это правда, верь мне, не верь,
Я устал от рёва мотора ещё целый час,
Я устал от непроницаемости твоих глаз,
Я устал через день стучаться в закрытую дверь.

Мне уже почти всё равно, смешно ли то, что я сказал,
Мне уже почти не нужен твой смех и твоё наслажденье огнём,
Мне остались лишь только наши слова, твой голос и пение в нём...
Я сказал всё, что нужно, и я замолчал.

Вечер затих вдалеке,
Услышать его ещё можно,
Но слух уже
Заполняют ночные трели сверчков.
Пусто в холодной руке,
Понять это сложно,
Но на ноже
Уже не раз умирала любовь.

Пустые тени холодных ночных миражей
Слетают с деревьев, наполнив их шорохом крон,
Струятся неяркие ленты ужей
Обратно в деревню,
К теплу и свету окон.

Пусты надежды на сон,
Звенящая тишь в голове,
И на глазах
Тает умение говорить.
Ты до утра обречён
Бродить по мокрой траве,
Смывая в слезах
Своё стремление любить,

Но ты попал в самый замкнутый круг
Из всех известных, наполнив его своим "но",
Я знаю то, что я знаю, и это пришло не вдруг,
Лишь только вестник
Отметил моё окно.

Древняя сила дождя
Заклинает полночную землю,
И фонари
Гаснут один за другим.
Срок свой опередя,
Первые травы внемлют
Ему до зари,
Солнцу готовя гимн.

Им нету преград, они ещё будут расти,
Не зная сапог,
Способных втоптать их в грязь.
Пробуй спасти то, что ещё можно спасти,
Ведь те, кто прошёл порог,
Не умирают, молясь.

А ветер доносит смех
И теребит календарь,
Я возвращаюсь во сне
В апрель, а утром в январь.

Что стоишь и молчишь, мне в лицо не глядя,
И не скажешь ни "нет", ни "да"? (2)
Если это всё, то чего же ради
Ты сегодня пришла сюда? (2)

А я хочу тебя-а-ха (3) понять.

Ты могла бы вчера быть со мною весь вечер,
Говорить со мной. (2)
Ты казалось вчера крутой и беспечной,
А сейчас - никакой.

А я хочу тебя-а-ха (3) познать.

Мы могли бы зайти с тобою к соседям
Или прямо ко мне, (2)
А теперь ты делаешь вид, что я третий,
И сама кидаешь бармену пару монет.

А я хочу тебя-а-ха (3), (да хрен с ним) я тебя хочу.

Давай, сестрёнка, помолчим о том, о сём
И обо всём, что можно лишь нарисовать или пропеть,
Давай сестрёнка пропоём все те слова, что голова
Ещё хранит, нам рано знать про смерть,

А ты не плачь, сестра, не плачь,
Твои следы полны воды,
Но я тебя не брошу здесь на полпути,
А ты пойми, сестра, пойми, ты ни при чём,
А что почём, узнать бывает можно, лишь сумев уйти.

Давай, сестрёнка, позабудем, что мы люди,
И разбудим тайны танца, уводящего в нирвану.
Эй, сестрёнка, не грусти, мы на пути,
Что нам пройти не суждено, а может, рано.

Лети, узнай, сестра, узнай, когда рассвет
Затянет след в небовороте облаков на горизонте.
Ты пусти, сестра, пусти в него стрелу и, бросив лук,
Лети и догони её в полёте.

Вот только сон уж выгнан вон,
А на дворе безумный долгий день,
На стенах нету тени,
И в сплетеньи мыслей дребедень, а-а.

Сестрёнка, не грусти,
Пора идти.

Едучи в транспорте, ежели сидючи,
Думаем разное, от сдачи до выдачи,
Ежели стоя - другой ход мышления,
Ест с перепоя бес опошления.
Жизнь ведь такая - в ней мало поэтики.
Хочется этики? Готовьте билетики.

Око недрёмано, всё ему ведомо,
Где что поломано, продано, предано.
Мимо в окошке цветочки акации,
Да толку от них, как от иллюминации,
Светит, не греет, а зубы - на полку.
Не травоядные мы, что нам с них толку?

Глазом привычным взглянём, не увидевши,
Солнце в ветвях за обыденность выдавши, -
Брак нехороший, неравный, замученный,
Трель соловьиная - реквием случая.
Катится серая муть по-над крышами,
Солнце утратили, жизнь не услышали.

Усни, поэт, на пару лет
Не время для весёлых песен,
Время бед стремит свой бег,
И даже бес - и тот невесел,
Спи, поэт, идёт война,
А грязь да кровь не для стихов,
И не допета тишина,
Разрывами разрушена,
А в завываньи пули нету отпущения грехов.

Не плачь, поэт, тебе не суждено
Погибнуть в этот год,
Но всё, что сзади - сожжено,
Теперь осталось лишь вперёд,
И шелест листьев заглушён
Безумным рёвом пулемёта,
Спой нам так, чтоб страх прошёл,
Нам скоро браться за работу.

Эй, поэт, пусть горький смех
Подводит счёт лихих побед,
А о потерях помолчим,
Скрестив над павшими мечи,
Для них окончен бой, они уходят -
                  спой же им вослед,

Спой о низверженных богах,
И о проклятии войны,
О насмерть стоптанных ногах,
О том, как ночью боль, и страх,
И озверение победы вновь
                 приходят в наши сны

Не спи, поэт, ты на часах,
Пока такие мы, как есть,
Пусть твоих песен голоса
Однажды смогут разбудить
Тех нас, в которых есть сейчас
                  лишь кровь да месть.

Был это праздник или день как день -
Неважно, это финал.
Ты знал, что не бросишь друга в беде,
Но новых друзей не искал.
Ты раньше был чист и ходил по воде,
Искренне всех любя.
Теперь ты больше не веришь в людей,
Ты веришь только в себя.

Ты знал день первый и день второй,
Ты видел, что жизнь коротка,
Ты вечно был занят весёлой игрой,
На мир ты смотрел свысока,
Но всё же ты верил в силу страстей,
Они держали тебя,
А теперь ты больше не веришь в людей,
Ты веришь только в себя.

И вот ты идёшь по новому дню,
Его коридоры пусты,
И дети, свою прекратив беготню,
Попрятались все за кусты,
В глазах стоит лёд безумных идей,
Фанфары мысли трубят.
Теперь ты больше не веришь в людей,
Ты веришь только в себя.

Плач осла притих, но неумолчен,
Он опять тревожит наши сны.
Слушать его больше нету мочи,
Откровения его темны.
Приговора тяжестью подавлен,
Потеряв надежду на покой,
Плачь, осёл, отныне ты оставлен
Повторенья вечного слугой.